Мосгорсуд перевел режиссера из-под домашнего ареста под подписку о невыезде. Сам он назвал произошедшее «еще не победой, но уже почти». BFM.ru собрал яркие цитаты Серебренникова о свободе, театре, «закручивании гаек» и других важных аспектах его жизни
О театре «Театр — не путеводитель. И не инструкция к чайнику. Он не рассказывает, как быть в сложной ситуации. Это политики любят направлять, указывать и поучать, а театр помогает заглянуть туда, куда самому заглянуть страшно». (Meduza, 16 марта 2017 года) «Меня постоянно обвиняют в провокациях. Ну да, я работаю с провокацией. Мне просто это кажется важным. Вообще, театр, если он не выводит зрителя из зоны комфорта, это зря потраченный вечер». (Esquire, 1 марта 2017 года)
О переезде за границу «В какой-то момент надо сказать «Я отсюда никуда не уйду», когда все кричат: «Да уезжайте отсюда! Не нравится? Валите!» А я здесь живу и работаю. Мой театр, мое кино. Это и есть моя родина». «Могу ли я? Могу. Хочу ли я? Хочу. Комфортно ли мне? Суперкомфортно! Но я не хочу терять Россию. Такого зрителя, как в «Гоголь-центре», я нигде не найду». (Afisha Daily, 6 июня 2016 года) «Нет проблем в России, которых нет в Европе. Нет проблем в Европе, которых нет в России. Если уедешь, свой ад все равно будешь носить с собой». (Esquire, 1 марта 2017 года)
Об одиночестве «Одиночество — это самое сложное и мощное испытание, которое выпадает человеку. Люди пытаются притвориться, что его нет, с помощью разных технологий, одна из которых — семья. Но и это иллюзия». (Meduza, 16 марта 2017 года)
О деле «Седьмой студии» «Из материалов, с которыми мы уже ознакомились, совершенно понятно, что никакого дела нет. Дело выдумано, либо чтобы уничтожить меня, либо чтобы уничтожить людей, со мной связанных». («Интерфакс», 9 июля 2018 года) «Я думал, меня похвалят за то, что я делал последние три года. А в результате мы про тапочки в камере выясняем и про полотенца». «Мне предъявляют просто невероятное обвинение. Когда я читал его, я не знал, что делать. Плакать? Смеяться? Громко возмущаться? Правда, не знаешь, как на такое реагировать. Это как будто быть обвиненным в том, что копал тоннель от Лондона до Бомбея». («Московский комсомолец», 23 августа 2017 года)
О политических фильмах (после премьеры ленты «Ученик») «Я думаю, что политическое кино — не про аспекты современной политики, а про то, что происходит с людьми здесь и сейчас, в России. Мне кажется, ничем другим вообще не стоит заниматься. Ни в театре, ни в кино. Потому что людей интересует именно это». (Afisha Daily, 6 июня 2016 года)
О «закручивании гаек» «Вы понимаете, какая штука: когда тебе говорят, что будут закручивать гайки, больше всего хочется, наоборот, попробовать жить в мире без них. Они закручиваются время от времени, и это чисто механическая работа. А если я живу в цифровом пространстве, где никаких гаек нет, я по-другому себя чувствую. Я просто не понимаю, что они там закручивают». (Esquire, 1 марта 2017 года)
О рукопожатности и отношении к людям — Многие ли люди стали для тебя за это время нерукопожатными? — Нет. Я себе это запретил. Если не хочешь гражданской войны, задуши эту войну вначале в себе. Это не значит, что я всех люблю, но я всех уважаю. И сочувственно отношусь даже к мерзавцам, полагая, что они совершают гадости, за которые им потом будет либо очень стыдно, либо с ними что-то случится. Вот так примерно я думаю о тех, кто занимается госпропагандой сейчас. Это не может пройти бесследно. Люди в токсической ситуации находятся — за это положено возмездие. «Ненависть — это вовсе не «ярость благородная», как нас учили. Это разрушительное чувство, я эту эмоцию из себя вычеркнул. Я уважительно отношусь к любому живущему существу и не хочу причинить любому существу вред». (Meduza, 16 марта 2017 года)
Свежие комментарии