Санкции — по-новому: что изменится?

— Насколько значимо решение ЕС?

— Оно значимо в том смысле, что создается определенный прецедент, то есть механизм, который позволит вводить санкции в отношении физических и юридических лиц в рутинном порядке, и это повышает шансы на то, что такие санкции будут введены. Кроме того, очевидно, надо рассматривать это решение в контексте происходящего сейчас заседания исполкома совета ОЗХО, Организации по запрещению химического оружия, которая пытается получить для этой организации право атрибуции, то есть право определения того, кто применил химическое оружие, кто несет ответственность за его использование. Это как раз то, против чего так последовательно выступает России, настаивая, что право атрибуции имеет только Совет Безопасности ООН. Риски такие, что в рутинном порядке время от времени те или иные российские физические или юридические лица будут обвиняться в причастности к использованию химического оружия, и независимо от того, насколько обоснованными такие обвинения покажутся российской стороне, будут вводиться санкции, санкции по блокированию активов, санкции в отношении перемещения физических лиц по территории Европейского союза, но впоследствии, возможно, будут приняты и какие-то дополнительно более жесткие санкции. Хотя я хочу оговориться: насколько мне известно, в этом решении Россия как таковая вообще не упоминается, то есть речь идет о некой универсальной процедуре, которая может быть использована в отношении кого угодно и теоретически в отношении каких-то западных организаций или западных юридических лиц также.

— Фамилия Скрипалей там тоже не присутствует, кстати говоря. Все-таки у Евросоюза были инструменты, чтобы вводить санкции и раньше, но, по большому счету, разве что-то меняется?

— По большому счету, если говорить о данном механизме, серьезные драматические последствия, конечно, он вряд ли родит. Я очень сомневаюсь, что это движение санкционное может привести к введению новых секторальных санкций, то есть санкций в отношении целых секторов российской экономики. Но повторяю, что здесь важен прецедент, здесь важно то, что будут вводиться санкции без обсуждения и без решения Совета Безопасности ООН, что, возможно, какие-то санкции будут вводиться только на основании существующих подозрений, а не оснований каких-то доказательств, которые могли бы быть предъявлены. Кроме того, вообще, как мы знаем, традиционно для ЕС введение любых новых санкций — очень сложный, длительный, трудоемкий процесс. И сейчас сделан шаг вперед в упрощение этого процесса. Повторяю, что это также можно считать прецедентом, который, возможно, будет иметь более серьезные последствия, чем это кажется сегодня.

— Из того, что прочел, из этого короткого заявления, у меня сложилось впечатление, что ЕС идет сейчас по пути США с их принципом экстерриториальности. Я прав?

— Да, можно и так сказать. Конечно, здесь у США больше возможностей навязывать другим странам этот принцип, но в каком-то смысле да, можно сказать, что это своего рода парадокс, поскольку Европа довольно последовательно возражала против американских механизмов, против произвольности в определении объектов санкционной политики, в отношении вторичных санкций, но здесь в каком-то смысле можно говорить о том, что дурной пример заразителен. И если взять вопрос замораживания активов на основании только подозрения, без соответствующих судебных процедур это, да, скорее, американская практика, которая до последнего времени не очень активно использовалась в правовом Европейском союзе.