Кыдана Гурьева — о том, почему якутские алмазы к якутским ювелирам попадают через Индию

Кыдана Гурьева — исполнительный директор ассоциации «Ювелиры Арктики». Якутия в первую очередь ассоциируется с добычей алмазов. А гораздо меньше в Москве мы слышали о том, что там не только добывают алмазы, но и делают украшения. Сколько вас, ювелиров Арктики?

Кыдана Гурьева: «Ювелиры Арктики» объединяют около 40 активных предприятий. У нас их сейчас не так уж и много осталось, и теоретически эта ассоциация может расшириться и на другие регионы, которые охватывают арктические [регионы], допустим.

Близость к местам добычи алмазов как-то делает жизнь тех, кто делает бриллианты и украшения из этих бриллиантов, легче? Есть ли взаимосвязь между добычей алмазов и созданием ювелирных украшений?

Кыдана Гурьева: Был вполне успешный опыт, когда мы здесь добывали и оставалось 20% сырья, его же здесь и гранили, что-то даже продавали за границу, потому что есть якутский филиал Алмазной палаты, он еще не расформирован. Сейчас он такой больше на бумаге, но опыт был, ключевое слово — «был». А сейчас сырье, золото добывают, отправляют на аффинажные заводы. Аффинажного завода в Якутии нет. Добыча алмазов отправляется в основном в Индию, и там гранят. Что-то здесь в России гранят, у «Алросы» здесь есть тоже предприятия. Конкретно в Якутии есть филиал «Алросы», сейчас он больше занимается сортировкой.

Какой путь проходит алмаз, добытый в Якутии, чтобы попасть в руки якутского ювелира?

Кыдана Гурьева: Алмаз сортируется, что-то гранится здесь. Мелкие бриллианты, меньше 0,3, считается нерентабельно производить в России, они в основном гранятся в Индии. Потом они обратно привозят в Россию, и мы покупаем в Москве, допустим, но это не огромные объемы.

Я правильно понимаю, что алмаз добыли в Якутии, отправили в Индию, в Индии его гранят, превращают в бриллиант, потом он отправляется, наверное, в Москву и из Москвы обратно в Якутск.

Кыдана Гурьева: Как-то так. Но не только в Индию, там же много стран, какие-то хорошие лоты могут выкупить и гранить и другие страны, компании, например в Израиле. Если мы говорим о том, чтобы здесь добывали и гранили, такая практика была. Собственно, зачем якутский филиал Алмазной палаты и открывали, чтобы люди приезжали из других стран. Они и приезжали, и здесь же и покупали, то есть это было удобно, с одной стороны. Ну и наши огранщики гранили. Они обучали индийцев, я помню, были времена.

А почему гранильные мастерские и вообще огранка в России, по крайней мере в Якутске, свернулись? Что к этому привело?

Кыдана Гурьева: Ситуация сложилась неблагоприятным образом. Раньше, если сырья оставалось 20%, мы его и гранили, и продавали. А сейчас в республике ничего не остается, что нам гранить-то, если сырья нет.

Значит, станки остались, люди, которые это умели делать, тоже есть. Вас устроил бы по качеству тот алмаз, который был бы огранен в Якутске этими людьми и на этих станках?

Кыдана Гурьева: Я думаю, он бы устроил не только нас. Но не стоит забывать, что время идет, меняются технологии. Сейчас эти алмазы превращаются в бриллианты — это все закладывается в программе, то есть 3D и так далее, она это все рассчитывает. И допустим, четыре станка обслуживает один человек, то есть все автоматизировано. В принципе, у нас такие тоже есть. Почему сюда ездят учиться и эти специалисты востребованны? Потому что иногда бывает такое сырье, с которого компьютер не может считать правильную форму бриллианта, и тут нужна ручная огранка, то есть человек уже высчитывает. И все упирается в базовые вещи — сырье. Есть компания «Алроса», то есть это же государственная собственность, и у нее есть правила, которые регулируются федеральным законом. И, согласно ему, там есть список участников, которые могут покупать сырье. То есть у «Алросы» тоже есть задача столько-то добыть, продать, у них тоже бизнес-план — принести стране столько-то денег.

То есть «Алроса», чтобы выполнить свой план, должна сырье продать за границу, а потом вы, ювелиры, должны купить это сырье уже из-за границы?

Кыдана Гурьева: Да.

Два года назад на «Бизнес FM» через страницу «Бизнес говорит» обращались, причем в большом количестве, индивидуальные ювелиры. Они до того момента НДС не платили, а потом Минфин был взволнован тем, что через таких ювелиров, а может быть, подставных ювелиров будет продаваться золото без НДС. И НДС ввели. Какая у маленькой ювелирной компании добавленная стоимость? Это их труд, а все остальное — это стоимость золота и сырья. Тогда Ассоциация ювелиров предлагала, чтобы НДС уплачивался именно с сырья, а уже непосредственно то, что делает сам ювелир, НДС не облагалось. Чем все закончилось и каков был итог?

Кыдана Гурьева: Отрасль лихорадит с 2022 года, потому что вышел закон ФЗ-47. Вообще, идея закона была в том, чтобы золотые слитки покупали в инвестиционных целях физлица без НДС. И потом в пояснительной записке мы читали, что все ювелирные компании, независимо от размера, переходят на общую систему налогообложения. То есть даже если у тебя только один магазин, должен вести всю эту отчетность. С 2023 года он должен был вступить в силу. В итоге в прошлом году председателю Гильдии ювелиров России удалось выступить перед президентом и вернуть хотя бы серебро в упрощенную систему налогообложения и пакетную систему налогообложения. А кто занимается золотом, я имею в виду смешанные магазинчики, они остались на основном налогообложении. И как вы знаете, в 2025 году опять изменения в Налоговом кодексе, которые говорят, что, когда ты превышаешь 60 млн рублей, ты должен будешь уплачивать налог. Якутия в 2023 году инициировала законопроект, по которому следовало, что они освобождаются хотя бы от НДС, если они торгуют меньше 60 млн в год. Потому что есть статья 145-я, она для того и была введена в 2005 году, чтобы это была как льгота малым предприятиям. Но она с того момента не менялась, и это 8 млн в год. С 2005 года прошло много времени, почти 20 лет, и было бы логично поднять до 60 млн рублей, раз сейчас будет градация от 60 млн рублей, автоматизированная упрощенная система налогообложения до 60 млн рублей.

Когда говорится о выручке, имеется в виду стоимость проданного товара, а в этой стоимости проданного товара огромную долю занимают металл и камень. То есть эта выручка ювелира, она лишь долю в этом имеет, правильно? А считается все вместе.

Кыдана Гурьева: Считается все вместе. Более того, по статистике, если вы посмотрите, там больше 360 млрд рублей. То есть они говорят, что выручка выросла на 30%, в смысле обороты ювелирного рынка. Но если смотреть, сколько стоил грамм золота даже в начале этого года и сейчас сколько он стоит, это логично, что выросло во столько раз. Даже в начале года грамм золота — 6 тысяч рублей, а сейчас почти 10 тысяч, да? Это за один год. А в прошлом году 4,5 тысячи рублей.

Золото выросло в два с лишним раза за два года. И все это зачисляется, получается, в выручку индивидуального ювелира, стоимость вот этого золота.

Кыдана Гурьева: Как бы все хорошо, отрасль растет. А надо-то считать в количестве и так далее, сколько там выпущено.

Есть же еще и другие сложности, теперь еще и маркировка возникла. Как с ней все происходит?

Кыдана Гурьева: Маркировка не касается серебра, вообще у серебра очень много послаблений. Новые [изделия] выпускают уже с маркировкой, QR-кодом на изделии. Но предприниматели еще должны промаркировать золото, которое уже есть на прилавках. Сколько копий было сломано на эту тему. Маркировку должны наносить в пробирной палате, они подсчитывали, что на столько людей, сколько магазинов, сколько тысяч остатков чуть ли не 15 лет вышло.

То, что уже лежало на прилавках готовое, еще не маркированное, это все надо промаркировать, а мощностей для этого в пробирной палате так, что они 15 лет будут это делать?

Кыдана Гурьева: За один год должны сделать, но они не успеют. Сейчас обсуждаются вопросы. Вообще, именно наши отраслевики предлагали: может быть, мы сами будем ставить? Особенно большие компании. Представьте, это тысячи, миллионы изделий. И переговоры вроде идут к тому, чтобы компании несли ответственность. В принципе, это было бы логично. И тем более они же говорят про обеление рынка, мы делаем цифровизацию, мы же не против. Но они утверждают, что раньше был как будто черный рынок. Но раньше же была эта Пробирная палата, она нас контролировала всегда со времен Петра I. И получается, как будто раньше все были какие-то жулики, но Пробирная палата нас тогда тоже контролировала, получается, к ней тоже вопросы возникают. Естественно, некоторые не выдерживают эту сильную административную нагрузку, уходят в серую и черную зоны.

Что такое черная зона?

Кыдана Гурьева: В Москве есть Севастопольский рынок. Допустим, вы пойдете туда покупать бижутерию или что-нибудь еще, и, пожалуйста, там китайские серебряные изделия, никакой маркировки, они вообще не состоят ни на каком учете ГИИС ДМДК, тем более в Пробирной палате, они просто там торгуют. Их нет в системе, их нет нигде, они ничего не нарушают, их же система не видит. Конкретно я уже несколько раз фискальный накопитель поменяла, потому что сначала переходила на общую систему, потом обратно на упрощенку, и каждый раз мне надо было эту делать чехарду. Это же неудобно, особенно если у тебя не сеть магазинов. Понятно, это большие сети могут быстрее адаптироваться, а обычно у нас кто? Это в основном ювелирный малый бизнес, который открывают женщины, семейные предприятия, довольно возрастные люди могут быть. Даже иногда ювелиры говорят, они ходят куда-нибудь в инстанции, в налоговую и так далее, что-то спрашивают, наоборот, говорят, мы чувствуем себя консультантами, так много они знают.

Да, новостей про как раз такую ювелирную розницу было очень много, начиная с того, как лишили упрощенной налоговой системы. За эти два года, с тех пор как к этим индивидуалам резко пришло такое регулирование, и понятно, что вроде бы ювелир, у него довольно сложная профессия, он должен много времени и усилий тратить на то, чтобы придумать украшение, разработать, сделать. И тут же на него — огромная бухгалтерская отчетность, связанная с большими суммами денег, которые через него проходят. Как вы с этим справляетесь? И многие ли справляются? Или многие уходят в серую зону, чтобы делать фактически подпольно и сбывать на черном рынке?

Кыдана Гурьева: Да, среди нас есть ювелиры, которые устали и ушли в другую сферу, потому что нам, кроме всего прочего, ладно, налоговая отчетность, ГИИС ДМДК — это наша электронная интеграционная система, понятно, она постоянно у нас совершенствуется. А еще Росфинмониторинг есть, то есть мы должны идентифицировать террористов.

Что это значит?

Кыдана Гурьева: Условно у меня только серебряный магазин, приходит ко мне человек, покупает много серебра, больше чем на 60 тысяч рублей. Он покупает чемодан серебра, и я должна его идентифицировать, потому что по логике предполагается, что это потенциальный террорист, сейчас он пойдет в ломбард обналичивать деньги или что он там делает с этим серебром.

Что значит идентифицировать, брать отпечатки пальцев?

Кыдана Гурьева: Попросить паспорт, завести. Четыре раза в год, например, я захожу в личный кабинет и пишу, сколько у меня было чеков, кто-нибудь покупал больше 60 тысяч рублей. Потом у них очень много выходит перечней, каких-то правил, бумаги столько не хватит, чтобы все это распечатывать, да и даже отслеживать. Я не знаю, кем должен быть ювелир. То есть вся власть, министерства, они все вовлечены, всегда они откликаются и так далее, но какие-то вопросы они не могут решить. Допустим с тем же Росфинмониторингом — это же все федеральная регуляторика.

Действительно такая сложная жизнь для индивидуалов. То есть золото, причем то, которое раньше было, промаркировать, все налоги по сложной схеме уплатить — это в том числе в малых предприятиях, потому что там фигурируют большие суммы. Каждого покупателя, который что-то дорогое покупает, занести в личный кабинет, по нему отчитаться потом. В общем, непонятно, как это все еще работает.

Кыдана Гурьева: Это еще не все. Со следующего года еще будет универсальный транспортный модуль. То есть мы должны интегрировать в свои учетные системы, а у всех же разные, чтобы эти QR-коды сразу считывались в этой программе, которая периодически зависает. Учитывая, что в нашей республике конкретно интернета может и вовсе не быть. И если этого не произойдет, то продажа невозможна. И все одномоментно, то есть в сжатые сроки. Если бы это растянулось как-то поэтапно, например, в течение 10 лет. Мы пытаемся адаптироваться, но это очень сложно.

Скажите, а то, что производят якутские ювелиры-индивидуалы, это они в основном продают в Якутии или отправляют, как говорят, на материк, в большие центральные российские города?

Кыдана Гурьева: В основном у нас продают, потому что у нас серебряные изделия — это часть национального костюма, то есть они килограммами там: нагрудные украшения, на голову диадемы, браслеты тяжелые. И рынок, с одной стороны, как будто перегрет, нас всего миллион человек. Тем не менее магазины открываются, я имею в виду местные сети растут, у некоторых компаний есть магазины в Москве или в Петербурге, там тоже есть магазины, но их не так много. Некоторые торгуют на маркетплейсах тоже. Не такие огромные объемы на самом деле.

Насколько активно на маркетплейсах покупают ювелирные изделия? Все-таки это дорогая вещь, которую вроде бы, прежде чем купить, надо подержать в руках и примерить.

Кыдана Гурьева: Да, и с этим тоже идет возня. Чтобы купить изделие, мы же как магазины должны выполнить кучу процедур и требований.

Как происходит индивидуальная идентификация, если продается на маркетплейсе?

Кыдана Гурьева: Никак. Там даже пункт выдачи, по сути ты заказал кольцо с бриллиантом, пошел, взял в этом пункте выдачи, и этот пункт выдачи не стоит на федеральном учете, в Пробирной палате, никаких ГИИС, Росфинмониторингов они не соблюдают.

Я правильно понимаю, что если вы в магазине продаете, это вы все должны сделать, а если через маркетплейс, то, получается, и не должны. Так, что ли?

Кыдана Гурьева: Вообще торговали без УИН, потом шумиху подняли, и там они, по-моему, даже что-то конфисковали и так далее. Было какое-то в прошлом году движение. И неделя ретейла была в прошлом году летом, и как раз АКИТ поднимала этот вопрос, что делать с этими пунктами выдачи. То есть надо внести в закон изменения.

Чтобы там на пункте выдачи делали то же самое с ювелирными изделиями, что делаете вы?

Кыдана Гурьева: Нет, нет, наоборот, чтобы не делали.

И с тех пор вопрос завис.

Кыдана Гурьева: Там неразбериха.

Что такое УИН?

Кыдана Гурьева: УИН — это QR-код, он у нас на этикетке. Если вы обратите когда-нибудь внимание, УИН есть, то есть его мы заводим в нашей интеграционной системе. И, кроме этого, на этикете то, что есть, мы должны еще, если это золото, нанести на само изделие.

При продаже в магазине все это учитывается, при отправке через маркетплейс пока такая непонятная каша.

Кыдана Гурьева: Да.

Люди покупают через маркетплейсы? Я бы не рискнул купить что-либо ювелирное на маркетплейсе, потому что как-то надо прийти, померить, или я могу не принять, отправить обратно. Как-то все-таки с ювелирными изделиями мне слабо представляется, как люди это делают.

Кыдана Гурьева: Покупают. Серебро-то тем более могут покупать. Более того, некоторые, кстати, жаловались, что приходят в магазин, примеряют, фотографируют артикул и потом говорят, что закажут на маркетплейсе, там было дешевле.

А почему на маркетплейсе будет дешевле то же самое?

Кыдана Гурьева: У них бывают свои акции, у них своя политика, это же такая площадка. Может, они могут аналогичный товар поискать и купить, допустим, наподобие, примерно такое же.

А когда маркетплейсы делают скидку, в данном случае они за счет продавца делают скидку, не изготовителя, который может об этом и не знать, да?

Кыдана Гурьева: Да, на маркетплейсах тоже есть свои нюансы, но тем не менее электронная торговля никуда не денется, и доля электронной торговли растет.

А вы с маркетплейсами работаете?

Кыдана Гурьева: Лично я нет. Когда все устаканится, более-менее упорядочится, уже можно, я думаю. А то очень многие жаловались, что они туда отгрузили, допустим, и потом оттуда забрать очень сложно свои изделия, там фактически потери у бизнеса.

Ну да, здесь ведь каждый небольшой предмет стоит все-таки приличных денег. Даже если это серебро.

Кыдана Гурьева: Потребительский экстремизм еще есть. Покупают в пункте выдачи, берут, говорят, что не подошло или что-то там, положили обратно, как будто бы не выкупили, а на самом-то деле изделие, оно маленькое, забрали, то есть там пустая упаковка. И оно возвращается в итоге, а там ничего нет. Естественно, пункт выдачи ответственности не несет.

Но и все равно вы говорите, доля продаж через маркетплейсы даже в ювелирке растет. Несмотря на все эти трудности, значит, все-таки покупают активно через это.

Кыдана Гурьева: Да, растет.

Давайте про цены. Золото очень подорожало за это время, алмазы подешевели, цена бриллианта в украшении гораздо больше, чем цена золота. В целом вроде бы цены не должны были бы идти вверх, а они вроде бы идут вверх на ювелирные изделия в России. Чем это объяснить?

Кыдана Гурьева: Объяснить это можно тем, что все равно ориентируются на цены на золото. А то, что бриллиант сейчас подешевел, в глобальном смысле подешевел алмаз, сырье, санкции ввели — это особо магазины не интересует, потому что они же однажды все равно купили по какой-то цене оптом. И сейчас они продают по рыночной цене, допустим, золото я имею в виду. И какая будет ставка на золото завтра, никто не знает, но, как показывает опыт, она не снижается, не обрушивается обычно. Она все равно держится либо растет. Поэтому они ориентируются на котировки.

А на ваш взгляд, в целом спрос на ювелирку растет, снижается или остается на месте?

Кыдана Гурьева: Спрос, по разным данным, различный. Некоторые данные говорят, что стали больше покупать, но это если сравнивать с прошлым годом. Но это понятно, обстановка тоже не располагала в прошлом году покупать — ювелирка же считается предметом роскоши. А сейчас по сравнению с прошлым годом возросла, но опять же имеет место сезонность, то есть в Новый год, на 8 Марта традиционно более высокие продажи, но в целом да, есть такая тенденция. Говорят, что новое поколение как-то не особо интересуется украшениями, тем более с бриллиантами дорогими, а как-то больше предпочитает сумки, чуть ли не автомобили, телефоны.

Но сумку же нельзя подарить, когда делаешь предложение своей невесте, нельзя дарить сумку, надо дарить кольцо. Или это тоже необязательно уже?

Кыдана Гурьева: Это в основном западная традиция — дарить кольцо с бриллиантом, компания De Beers популяризировала в свое время, чтобы сделать рынок. И была тенденция, что искусственный бриллиант лучше, такая угроза тоже есть, и они более доступны по цене, а сейчас так быстро все меняется. Люди особо не хотят вечные ценности, они хотят быстро менять, как можно чаще.

Ну да, драгоценности называются фамильными, потому что хранились из поколения в поколение, веками. И это считалось важной частью наследства в былые времена. Сейчас вещи делают на пять лет, через пять лет уже никому не приходит в голову, что есть вещи, которые ты по наследству передаешь. И как вообще можно носить от бабушки или носят? В Якутии, вы сказали, это национальная традиция — серебра носят очень много, поэтому и рынок у вас есть, и потребность в вас существует в Якутии. Там сохраняется все-таки традиционный интерес, и именно как к предметам, переходящим из поколения в поколение?

Кыдана Гурьева: Да, есть такое. Был период, когда у нас было не так много национальных украшений. Десять лет или 15 лет назад, когда я из Якутии уезжала, помню, особого бума не было на национальные украшения. Сейчас я приезжаю в Якутию и вижу, что, действительно, молодые женщины покупают и национальную одежду, и украшения. Серебряное нагрудное украшение стоит со скидкой 200 тысяч рублей, там килограмм почти. И говорят, что будут передавать своим дочерям, например.